Чтобы играть, нужно знать правила. Чтобы выигрывать, нужно уметь эти правила обходить (с)
Девушка вздохнула и со всей дури ударила кулаками по клавишам. Бедный инструмент протеснующе вскрикнул, но поспешил умолкнуть, ибо хозяйка могла не то, что ударить, но и сломать, что хуже.
В окно било белое утреннее солнце, путаясь в складках тяжелых темно-зеленых штор, свисающих до самого пола.
Руки заныли, напоминая о том, что громить пианино - не самая лучшая затея для молодой девушки.
Клэр любила играть, но сегодня в голове, как назло, не крутилось ни одной сонаты, а из импровизации выходила мутная, непонятная никому каша.
Туфли, купленные за лакированные носки, ужасно жали, платье неудобно собиралось складками на поясе, волосы то и дело лезли в глаза и рот. От всего этого хотелось просто с силой захлопнуть крышку инструмента, так, чтоб отвалилась и, громко цокая каблуками о серый паркет, пойти и прокричаться. Куда угодно. Хоть в сад на заднем дворе, где качели уже давно отсырели и скоро переломятся, а деревья не дают плодов уже второй десяток лет.
Поместье было старым, разваливающимся по кускам снаружи и новеньким, словно только отстроили - изнутри.
Девушка снова вздохнула и принялась наигрывать что-то из репертуара Шопена. В висках мучительно отдавались неправильно сыгранные ноты, и уже через несколько секунд комнату сотряс новый визг несчастной жертвы истезания, на чьи клавиши во второй раз обрушиличь кулаки разозленной Клэр.
- На сегодня хватит. - вслух сказала она, выходя из-за пианино и направляясь к двери.
Теперь только в сад.
Может быть качели согласятся выдержать её хоть одну минуту? Верилось с трудом, но надежда умирает последней, ведь так?
А пианино может и подождать пару часов. Это ведь всего лишь пару часов.
В окно било белое утреннее солнце, путаясь в складках тяжелых темно-зеленых штор, свисающих до самого пола.
Руки заныли, напоминая о том, что громить пианино - не самая лучшая затея для молодой девушки.
Клэр любила играть, но сегодня в голове, как назло, не крутилось ни одной сонаты, а из импровизации выходила мутная, непонятная никому каша.
Туфли, купленные за лакированные носки, ужасно жали, платье неудобно собиралось складками на поясе, волосы то и дело лезли в глаза и рот. От всего этого хотелось просто с силой захлопнуть крышку инструмента, так, чтоб отвалилась и, громко цокая каблуками о серый паркет, пойти и прокричаться. Куда угодно. Хоть в сад на заднем дворе, где качели уже давно отсырели и скоро переломятся, а деревья не дают плодов уже второй десяток лет.
Поместье было старым, разваливающимся по кускам снаружи и новеньким, словно только отстроили - изнутри.
Девушка снова вздохнула и принялась наигрывать что-то из репертуара Шопена. В висках мучительно отдавались неправильно сыгранные ноты, и уже через несколько секунд комнату сотряс новый визг несчастной жертвы истезания, на чьи клавиши во второй раз обрушиличь кулаки разозленной Клэр.
- На сегодня хватит. - вслух сказала она, выходя из-за пианино и направляясь к двери.
Теперь только в сад.
Может быть качели согласятся выдержать её хоть одну минуту? Верилось с трудом, но надежда умирает последней, ведь так?
А пианино может и подождать пару часов. Это ведь всего лишь пару часов.